Реформу гражданского законодательства многие восприняли критически. Мол, зачем трогать Гражданский кодекс (ГК), если он работает более-менее стабильно в отличие от многих других нормативных актов? Особенно жаркие дискуссии в Интернете разгорелись вокруг поправок в систему наследственного права, которую законодатели предложили расширить за счет трастового фонда, совместного завещания супругов и наследственного договора.
Чтобы разобраться в сути изменений, которые коснутся и обывателей, и предпринимателей, мы пригласили в редакцию уральского филиала "РГ" Бронислава Гонгало, доктора юридических наук, профессора УрГЮУ, руководителя уральского отделения Российской школы частного права, члена совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при президенте РФ.
Бронислав Мичиславович, с чем связаны достаточно серьезные корректировки ГК?
Бронислав Гонгало: Первая часть ГК вышла в свет в 1994 году, четвертая - в середине 2000-х. За это время пришло осознание, что при его формировании где-то сработали на опережение, а где-то, наоборот, пропустили нечто важное. В 1990-е годы страна встраивалась в рынок, приходилось срочно менять старое законодательство, рассчитанное на плановую экономику. ГК разрабатывался в сжатые сроки, поскольку именно ему предстояло урегулировать куплю-продажу, поставку, вопросы интеллектуальной собственности и многие другие.
Естественно, с годами проявились недостатки, к тому же возникли новые экономические реалии. Именно поэтому в 2008-м главе государства предложили модернизировать ГК. Идея была передовая для нашей страны: прежде чем совершенствовать законодательство, сформулировать концепцию. Рабочим группам поставили задачу оценить достоинства и недостатки действующей системы и представить новые идеи. Реформа началась не с бухты-барахты: концепция широко обсуждалась в профсообществе. В первом чтении изменения в ГК утвердили пакетом, но потом было принято решение поделить их на девять тематических блоков и принимать по отдельности.
Какие из этих частей актуальны для бизнеса, а какие - для обычного человека?
Бронислав Гонгало: Со мной многие не согласятся, но я убежден, что есть одна отрасль права - гражданская, все остальное обеспечивает либо его нормальное функционирование, либо защиту, поэтому поправки касаются всех. Например, в статью 1 ГК РФ дописали принцип добросовестности - положение о том, что никто не может извлекать прибыль из своего недобросовестного поведения, а в статье 10 указали, что добросовестность предполагается. На первый взгляд это выглядит как пустой призыв, на самом деле - очень важно: в случае спора сторона, обвиняемая в недобросовестности, не считается таковой, пока оппонент не докажет. Другими словами, нельзя кидаться огульными обвинениями. Этим часто грешат СМИ.
Или возьмем другой пример: залоговое право, которое у нас фактически переписали. Нововведения касаются не только рядовых граждан (просрочка по потребительским кредитам в России уже превысила 10 миллиардов рублей, причем займы население часто берет под залог), но и ИП. В случае проблем с обслуживанием кредита банки могут обратить взыскание на все имущество должника, находящееся в залоге.
Еще один интересный тематический блок - вещные права. Напомню, что к ним относятся право залога, права членов семьи собственника жилого помещения, право учреждения распоряжаться доходами и имуществом, полученными в результате хоздеятельности. Все они тесно связаны с правом собственности, поскольку пользоваться чужой вещью можно только с согласия ее владельца. Предполагалось полностью переформатировать систему вещных прав, ввести новые, но перспектива прохождения законопроекта через Госдуму пока туманна. К сожалению, это тормозит реализацию некоторых других норм. Например, внедрение независимой ипотеки или кадастрового учета участков недр.
Есть субъективное ощущение, что реформа ГК нацелена на защиту интересов состоятельных людей, которым есть что делить. Ну и нотариусам перемены на руку.
Бронислав Гонгало: Не открою тайны, если скажу, что Федеральная нотариальная палата России дала на законопроект резко отрицательное заключение. Им не нравится, что объем работы у нотариусов резко возрастет, а компенсация за это не предусмотрена. Для обычного человека, наоборот, все предельно упростится. Если сейчас, допустим, он вынужден сам собирать многочисленные справки, уточнять состав наследства и его принадлежность, то предлагается передать этот функционал нотариусам.
Что касается предложения ввести трастовые фонды, которые управляют наследственным имуществом так, как пожелал собственник еще при жизни, то они, разумеется, рассчитаны на состоятельных людей. Вряд ли этим инструментом россияне будут пользоваться массово, а вот совместное завещание супругов может быть полезным для всех (подробности читайте в "РГ-Неделя" от 22.10.2015. - Прим. ред.).
Трастовые фонды - попытка вернуть российские активы из офшоров?
Бронислав Гонгало: Вслух об этом не говорят, но такая общественная потребность определенно есть. Сначала финансовый кризис на Кипре, потом санкции в отношении ряда российских предпринимателей - и люди стали понимать, что никто не может стопроцентно гарантировать защиту капитала. И начали потихоньку возвращать счета в Россию. Это хорошо для всех: бизнес не прячет собственность от государства, деньги входят в оборот.
По статистике, сегодня в 70-80 процентах дел нет юридического спора, лишь недобросовестность сторон, которые заключали договор, не собираясь его выполнять. Что изменится с внесением поправок в ГК?
Бронислав Гонгало: Это философский вопрос, его не решить только законом. Нужна совокупность этических, воспитательных мер, а также организационных, касающихся работы судов и судебных приставов. Цель - сделать так, чтобы все знали: если у тебя есть какая-то обязанность, ты должен ее исполнять. Иначе все равно заставят, да еще и обложат дополнительными тратами (судебными издержками, штрафами). В Германии, например, система неотвратимости исполнения выстроена очень эффективно.
Не раз приходилось слышать, что в России законы меняются намного чаще, чем в Европе. Для бизнеса это большой минус: невозможно предугадать, что будет через 5-10 лет.
Бронислав Гонгало: Порой так и хочется сказать: не надо нового закона, дайте старый дочитать. Прямо зуд какой-то законотворческий у Госдумы. С одной стороны, количество принятых законов - показатель деятельности депутатов. С другой - мы нередко видим, как в акты, еще не вступившие в силу, уже вносятся изменения. Это свидетельствует о том, что нормы не проработаны.
Так, может, не стоит трогать ГК, чтобы лучшее не стало врагом хорошему?
Бронислав Гонгало: Его на самом деле трогали меньше других. Отчасти потому, что комитет по законодательству в Госдуме уже много лет возглавляет Павел Крашенинников, цивилист по специализации. Отчасти потому, что ГК сам по себе сделан неплохо. Вот Уголовный кодекс этим не отличается, в него внесли порядка 600 поправок, а может, и больше. О чем это говорит? Нет стратегии, только шараханье из стороны в сторону. То отменяют статью, то возвращают… Те поправки в ГК, что принимаются сейчас, обусловлены концептуально.
Хотелось бы, чтобы при разработке законопроектов была все-таки первична наука, а не лоббистские интересы. Как этого добиться?
Бронислав Гонгало: Должна быть и наука, и практика. У нас, к сожалению, механизм не вполне отработан: любой депутат может внести в Госдуму законопроект, в том числе абсурдный, минуя совет по кодификации. Так, было нелепое предложение установить, что гражданская правоспособность возникает в момент зачатия и прекращается в момент перехода имущества наследникам. Это не значит, что такой законопроект будет принят, но игнорирование профессиональной экспертизы само по себе плохо. Депутаты порой ловчат: выдвигают правовые инициативы, условно говоря, через комитет печенья, а во втором чтении вносят поправку о формах собственности на это самое печенье, то есть корректируют ГК.
Явно им кто-то подсказал этот маневр. Есть мнение, что юристы-практики сейчас превратились в обслуживающий персонал, который отрабатывает зарплату, но действует не в интересах общества. Совместимы ли мораль и юридическая профессия?
Бронислав Гонгало: Хороший юрист должен, как медик, давать профессиональную клятву: служить установлению справедливости, законности. Иначе он не юрист, а просто знающий человек, который помогает извратить закон, обойти его. Нельзя право, как дышло, поворачивать, куда тебе угодно. Я еще понимаю адвокатов: они обязаны защищать любого клиента. Но всякий нормальный юрист откажется от дела, если видит, что оно "кривое". Потому что кроме денег есть репутация. Есть известные юристы, за которыми тянется шлейф подобных историй, в юридическом сообществе они считаются "нерукопожатными".
А что вы думаете о современном юридическом образовании?
Бронислав Гонгало: Чтобы решать сложные задачи, юрист должен быть человеком разносторонним, критически мыслящим, начитанным, разбираться в философии, экономике, психологии, общественных тенденциях. Иначе не поймет, как правовые решения обусловлены экономическими явлениями и почему та или иная норма появилась именно сейчас, а не десять лет назад. Также хороший юрист должен грамотно говорить, владеть риторическими приемами.
В советские времена, чтобы поступить в юридический вуз, человеку необходимо было иметь два года стажа либо отслужить в армии. Сегодня масса институтов, нацеленных только на деньги, принимают вчерашних школьников и начинают им рассказывать о правоспособности, дееспособности... В большинстве своем 17-летним это неинтересно и непонятно. Психологически они дети с гаджетами, не более.
Как результат - на российском рынке переизбыток лиц с дипломами о высшем юридическом образовании, а хорошего юриста попробуй найди. В Екатеринбурге с этим лучше: все-таки мы исторически сложившийся центр юридического образования. В СССР было всего четыре профильных института, три из них - на территории России, в частности в Свердловске (Екатеринбурге). Проблема в том, что в последние годы репутацию УрГЮУ под шумок стали использовать коммерческие вузы.
Меню сайта